"Белорусские граждане оказались более чувствительны к аморальности и бесстыдству власти, и чувство собственного достоинства перевесило инерцию, страх и ту социальную лень, в которой по большей части живет все постсоветское пространство", — пишет Людмила Улицкая в своем ответе Светлане Алексиевич.
Именно нечувствительность к аморальности и бесстыдству власти позволила инерции страха и социальной лени восторжествовать над чувством собственного достоинства граждан на большей части постсоветского пространства. На этом и расцвел буйным цветом новый постсоветский авторитаризм.
Неприятие обществом аморальности и бесстыдства власти, отторжение государственного насилия и государственной лжи бурно пробудилось в Перестройку и стало ее важнейшей движущей силой. Но затем "новым-старым" постсоветским элитам, восставшим против каких бы то ни было ограничений своего доминирования, удалось навязать обществу представление, что аморальность и бесстыдство власти — это нормально.
Нормально, когда власть мухлюет на выборах и в судах. Нормально, когда она затыкает рот своим оппонентам и расправляется с ними. Верховенство права, верховенство народа — красивая сказка для лохов, обман и манипуляция. Впрочем, манипуляции — это тоже нормально.
Такова была созданная постсоветскими элитами социальная реальность, породившая массовое разочарование в ценностях свободы, права и народовластия и погрузившая обманутое общество в состояние глубокой депрессии. Однако постсоветский авторитаризм вырос не только из инерции страха и депрессивной социальной апатии. На определенном этапе ему удалось заручиться если и не активной поддержкой, то хотя бы внутренним согласием большинства.
Трудно найти что-либо более пошлое, чем бесконечные причитания о рабской психологии, рабской природе "совкового", да и любого другого, народа, который только и мечтает что о твердой властной руке господина и хозяина. Стремление к рабству коренится в человеческой природе точно так же, как и противостоящее ему стремление к свободе. Идущая с переменным успехом борьба этих начал и определяет динамику развития цивилизации.
В постсоветском мире патерналистские инстинкты и привычки удивительным образом соединились с тем, что выдавалось за освобождение от "совкового" патернализма, — с активно культивировавшимся новыми элитами агрессивно-дарвинистским социальным эгоизмом. Выжить, удержаться на своих позициях, пробиться вперед, добиться доминирования любой ценой, любыми средствами. То, что успешно, то и оправданно.
Так основой доминирующей жизненной философии постсоветского мира стал принцип "сильный всегда прав". И если ты сумел успешно подтасовать результаты выборов и закатать в асфальт протесты против этого — то и молодец. Настоящий легитимный лидер. Ты доказал свое право на власть.
Эта жизненная философия очень поспособствовала разрушению социальных связей горизонтальной солидарности и выстраиванию системы вертикальной корпоративной лояльности. Тысячи "маленьких винтиков" и "мелких сошек" системы соглашаются выполнять заведомо незаконные указания сверху. Именно они фальсифицируют выборы или отворачиваются и молчат, когда это делают другие. Именно они выступают в роли политических церберов в отношении зависимых от них подчиненных, принуждая их к участию в мероприятиях по поддержке власти. Лояльность тех, от кого зависят они сами, для них важнее собственных убеждений, гражданских принципов, совести, элементарной честности, собственного достоинства. Ориентированный на личный успех любой ценой постсоветский воинствующий индивидуалист очень легко становится холуем.
Постсоветский авторитаризм — принципиально новое и малоизученное историческое явление. Остаются до конца не осмысленными многие его отличительные черты и особенности. Например, крайне низкая "раскалываемость" элит. Или его органическая неспособность к каким бы то ни было политическим компромиссам и диалогу с оппонентами. Ни одна из успевших созреть и заматереть постсоветских автократий не проявляет ни малейших признаков либеральной "оттепели".
Во многом не осознанны причины живучести постсоветского авторитаризма и исходящие от него угрозы. А главное, не вполне понятно, как с ним бороться. Но кое-что можно сказать об этом определенно уже сейчас.
Пробуждение чувствительности граждан к аморальности и бесстыдству власти и её холуев всех уровней, пробуждение на массовом уровне — первейшее условие победы над диктатурой путинско-лукашенковского типа.
В Беларуси такое пробуждение произошло. События в Беларуси продемонстрировали с пронзительной наглядностью и очевидностью для любого нормального человека: автократия не есть социальная норма — автократия есть социальное уродство. Когда изуверы из ОМОНа истязают людей на Окрестина — это абсолютное зло, которое не может иметь никаких оправданий. Политический режим, неотъемлемым элементом которого являются истязания людей на Окрестина, — тоже абсолютное зло. И он тоже не может иметь никаких оправданий. Осознанно становиться на его сторону может только моральный урод.
Происходящее в Беларуси — это и есть схватка между социальной нормальностью и социальным уродством. Эта схватка выходит далеко за пределы Беларуси. Она носит глобальный характер. Но Беларусь оказалась на переднем крае этой глобальной битвы добра и зла, света и тьмы. Желаю народу Беларуси скорейшей и полной победы над диктатурой уродов. Скорейшего и полного освобождения от неё.
Живе Беларусь!
