Это простой лондонский дом, довольно скромный. Никаких крепостных стен и электрифицированных ворот.
Но зато это самая узнаваемая в мире черная дверь с серебряным номером "10".
У этого дома любопытная история.
Известно, что британская правящая династия, вообще-то по фамилии вовсе не Windsor, "по паспорту" они – Saxe-Coburg-Gotha and Wettin. А "Виндзоры" – это политкорректный псевдоним, принятый ими в во время первой мировой войны.
Этим решением монархи показали, что не желают раздражать британский народ своей, прямо скажем, слишком иностранной, более того – тевтонской фамилией, да еще в тот момент, когда английские парни гибнут в окопах, воюя с Германией, а Лондон бомбит тяжелый бомбардировщик под "одноименным" названием – Gotha. Нехорошие ассоциации. Политкорректность – это ведь не что иное, как общественное чувство такта.
Ну так вот. С началом мировой войны все "бестактные" фотографии и картины, изображающие былые совместные охоты и пляжные пикники с кузеном, кайзером Вильгельмом, конечно же, тоже отправили на чердаки британских королевских резиденций. Возможно, как люди умные, британские монархи учились на чужих ошибках. Легко предположить, что очень полезный урок преподала им Россия, где правящая династия в 1917 году слишком беззаботно отнеслась к настроениям народа, самоуверенно понадеясь на свою сакральную богопомазанность…
Но как же получилось, что всем известные и славные Тюдоры и Стюарты "отдали" британский трон столь труднопроизносимым и малоизвестным "тевтонцам"? А дело было так.
Англия шагнула в восемнадцатый век богатейшей и крупнейшей державой мира. Моря принадлежали ей безраздельно. Заокеанские владения ширились. Все больше работало натруженных рук Индустриальной Революции. Ароматно пахли только что открытые "кофейные дома" в Лондонском сити, где собирался деловой люд. Все более популярной становилась пагубная привычка табакокурения. Недавно проводили из Гринвича русского царя Петра, которого очень впечатлил уровень британского кораблестроения. "Я бы предпочел быть адмиралом аглицким, чем русским царем", - осталось его замечание, которое сегодня назвали бы русофобским, хаха.
Парламент Британии хотя и собирал налоги со своего народа и колоний беспощадно, но расходовал их эффективно, и не особенно поощрял монархов тратить их на любовниц, парки и маскарады, как во Франции, с ее неограниченной властью королей: в Англии шли эти деньги на армию, флот и другие, более скучные, нужные дела.
Но все это процветание не радовало в Англии одну женщину, королеву Анну (1665-1714). За ее тучность и уродство заглазно ей давали много обидных прозвищ. Единственной радостью этой несчастной женщины был брэнди, так ее и прозвали "Бабушка Брэнди", но осуждать ее было бы жестоко, потому что не только бабушкой, даже мамой ей стать толком не довелось. Судя по портретам, в молодости Анна выглядела довольно мило. Но выданная замуж в пятнадцать лет, она пережила девятнадцать беременностей: тринадцать выкидышей, пять умерших младенцев. Родился здоровым только сын, в котором она не чаяла души, и которому суждено было заразиться ветрянкой и умереть, не дожив до своего двенадцатилетия.
Так умерла бездетной последняя из династии Стюартов, и в процветающей Британии оказалось все, кроме наследника престола.
Разразился династический кризис.
Нет, претендентов королевской крови имелось более пятидесяти, но ни один не подходил: католики! А по закону (действующему и сегодня!) ни один католик, хоть и самой чистой королевской крови, не может британскую корону не то что на голову надеть: даже в руках подержать.
И вот, неизвестно, сколько специалисты – "династологи" выпили чашек кофе и выкурили табака в том далеком 1714 году над диаграммами родовых дерев европейских аристократов, но какая-то тоненькая веточка одного из "дерев" привела их в Германию, где ничего пока не подозревая, жил себе с голубой кровью в жилах правитель небольшого удела Брунсвик-Люнебург: пятидесятичетырехлетний упитанный женолюб и жизнелюб Георг Людвиг из Ганноверской династии, никуда за границы своего удела не выезжавший: все, что ему было нужно, он имел дома.
Георг I
Хочешь – не хочешь, пришлось ему тащиться в далекий, чужеземный Лондон, восходить на престол. Новому королю Георгу I (или Джорджу) не чужд был некоторый эксцентризм. Свою жену Софию-Доротею он пожизненно заточил в одном из своих брунсвикских замков за неверность, а в Лондон прибыл в сопровождении двух немецких любовниц, являвших собой абсолютные противоположности. Лондонцы сразу прозвали их Майским Шестом и Слонихой. Новый свой "удел" – Британию, над которой уже тогда редко заходило солнце, Георг не любил и снились ему среди лондонских туманов кабанья охота по пороше: фазаны на вертеле и прочие радости маленького, уютного Брунсвик-Люнебурга, где все говорили на родном и понятном языке.
Да, самое главное: на английском король-иммигрант не говорил ни слова, учить его не желал, общался только с немецкоговорящими соотечественниками, и, учитывая его возраст, надежды что он когда-нибудь скажет больше, чем "хау ду ю ду" своему парламенту, не оставалось никакой. Но британцы не растерялись: они впервые учредили должность премьер-министра, чьей основной работой при короле была, по сути, работа переводчика. Первый британский премьер Роберт Уолпол штудировал учебник латыни и англо-немецкие разговорники, чтобы осуществлять хоть какую-то коммуникацию между королем и парламентом.
Роберт Уолпол
Потомки Георга английскому, конечно, выучились, но должность премьер-министра оказалась довольно полезным нововведением в деле посредничества между королем и его народом.
Тогда мало кто подозревал, что именно за этой должностью – будущее. Большое будущее.
Для того, чтобы Уолпол был всегда под рукой, король решил подарить ему дом на Даунинг-стрит номер 10. Но Уолпол не принял подарка. Он предложил - и король согласился - что этот дом будет служебной квартирой помощников монарха: как только окончится служба одного, пусть на Даунинг-стрит въезжает другой.
Когда туда переехал Уолпол, о чем сообщили лондонские газеты 23 сентября 1735 года, знаменитой Черной Двери еще не было. Ее установили только спустя сорок лет. Однако последующие премьер-министры не слишком жаловали служебную резиденцию: много мышей и сквозняков.
Традицию восстановил в 1902 году премьер-министр Бальфур (тот самый, который в 1917 году подписал Декларацию об образовании Израильского государства).
Он первым переехал на Даунинг-стрит и отремонтировал дом.
С тех пор началась слава Черной Двери номер 10.
Даунинг-стрит бомбили Люфтваффе. Бомбардировка разрушила часть кухни: Уинстон Черчилль за несколько минут перед этим настоял, чтобы персонал спустился в бомбоубежище и последовал за ними! Это их и спасло.
Капитальный ремонт за все это время предприняли два премьера: Маргарет Тэтчер и Кэмерон.
Да, и последнее. Если в Тауэре для продолжения и процветания Британии должны жить вороны, то на Даунинг-стрит обязательно должен обитать кот.
Вот уже который век эти коты находятся на довольствии британских налогоплательщиков в должности Государственных Мышеловов. Это никакая не шутка. Это серьезно.
Должна признаться, когда вся нация переживала шок Брексита в июне 2016-го, и премьер Кэмерон дрожащим голосом перед Черной Дверью Даунинг-стрит объявлял о своей отставке, за его спиной появился кот Ларри.
Он уселся позади премьера.
Воплощение спокойствия и оптимизма.
Это заставило всю нацию, прильнувшую в тот день к экранам, немного успокоиться и ощутить ни на чем пока не основанную надежду...
Что. Все. Будет. Хорошо.
И если Ларри был спокоен, возможно, так оно и будет...?
! Орфография и стилистика автора сохранены
