Памятник Маяковскому во времена "оттепели" стал главным местом сбора молодых поэтов и тысяч их слушателей. Постепенно эта группа эволюционировала в диссидентское движение. Власти умело подавили движение — одних лидеров посадив, других приласкав. Эта схема работы с оппозицией стала классикой, и используется в России по сей день.
29 июля 1958 года в Москве открыли памятник Маяковскому на площади его имени (сегодня это Триумфальная площадь). На церемонии поэты читали стихи. Когда официальная часть закончилась, к микрофону шагнул неизвестный человек из публики, и стал читать Маяковского. Собравшимся это понравилось, и к микрофону выстроилась очередь. В итоге договорились собираться и читать стихи — уже не только Маяковского. В это время поэтические вечера были в моде, но впервые они проходили без контроля официальных структур на открытом воздухе. Но советские люди до поры не видели в этом ничего крамольного. Причем не только молодежь, но и "старшие товарищи". "Московский комсомолец" 13 августа 1958 года похвалил начинание. Между тем, молодежь на "Маяке" перешла к чтению собственных стихов, вспыхивала полемика — как бы о стихах, но и об их общественном содержании.
Осенью инициатива заглохла, 1959-й прошел тихо, а вот в 1960 году чтения на "Маяке" возобновились по выходным.
(Отсыл к нынешнему времени: Триумфальная переняла эстафету свободы "Маяка", как и 50 лет назад, став значимым символом — именно здесь по 31 числам собираются митинги в защиту элементарных прав человека, попираемых в России; словно в издевку, место сбора "свободолюбивой молодой интеллигенции" сегодня в Москве тоже получило название "Маяк" — в харчевне с таким названием публика предпочитает говорить о свободе друг другу, а не народу).
Содержание стихов некоторых поэтов стало более радикальным — все же прошли два года "оттепели". Собиралось до 15 тыс. слушателей. В кулуарах спорили и о политике. Хрущев комментировал эту ситуацию: "Говорят, там были и хорошие. А аудитория была на стороне тех, кто против нас выступает". Соответственно, отношение властей к собиравшимся на "Маяке" стало иным.
Начались задержания радикальных чтецов. Но сотрудники "органов" плохо себе представляли, какие стихи дозволенные, а какие нет. Тогда было решено и вовсе закрыть "рассадник". А он не закрывался. Чтобы борьбы с молодыми поэтами и их слушателями не выглядела новыми репрессиями, к ней привлекли комсомольские отряды, в том числе молодых рабочих. Им объяснили, что предстоит борьба с бездельниками и антисоветчиками, и молодые парни действовали жестко. У самого "Маяка" активистов трогать они не решались, зато, проследив где те живут, в подворотнях жестоко избивали.
(Сегодняшнее использование властями "молодежек" для грязных операций против оппозиции и инакомыслящих — это хорошо забытое средство хрущевских времен).
Но оперотрядовцы столкнулись с сопротивлением — значительную долю среди собиравшихся у "Маяка" стали составлять политические, готовые дать отпор рабочим группам. В будущем эти люди, начавшие свою политическую деятельность в том числе с охраны поэтических четений, стали известными диссидентами — А.Иванов (Рахметов), А.Иванов (Новогодний), В.Осипов, Э.Кузнецов, В.Хаустов, Ю.Галансков, В.Буковский и др. "Эти люди постоянно приходили к памятнику, приглашали и приводили своих знакомых, ограждали поэтов, чтецов и слушателей от бухих работяг и комсомольских оперотрядовцев, Словом, "держали" место", — вспоминал современник об их роли.
Довольно быстро люди у "Маяка" оформились в две группы — "поэтов" и "политиков". Политики хотели оформить людей с площади Маяковского в оппозиционное движение. Поэты предпочитали заниматься "чистым искусством".
(Сегодня оппозиция проходит ту же стадию размежевания — политики и "гражданские активисты")
Идеологической базой политические выбрали анархо-синдикализм. В Исторической библиотеке Иванов (Новогодний) и Осипов нашли свободно выдававшиеся книги Ашера Делеона "Рабочие советы в Югославии", французского анархо-синдикалиста "Жоржа Сореля" "Размышления о насилии", Бакунина "Государственность и анархия", Каутского "Против современной России". Этот идеологический багаж Иванов (Новогодний) и Осипов пропагандировали на квартирниках маяковцев. 28 июня 1961 года Осипов представил товарищам платформу подпольной организации.
(Сегодня радикальные левые тоже представляют самую большую опасность для власти. Не случайно, воспользовавшись поводом — событиями 6 мая 2012 года — режим в первую очередь разгромил именно их).
В годовщину смерти Маяковского 14 апреля 1961 года произошло побоище. Площадь запрудил народ, гулявший в честь полета Гагарина. Было много пьяных. А дружинники попытались устроить очередной разгон. Молодые защитники "Маяка" стали отбиваться, развернулась драка с участием случайных прохожих. С обеих сторон было тяжело избито до 50 человек (сломаны носы и конечности, выбиты зубы, и т.п.)
После этого нажим на радикальных поэтов усилился. Площадь оцепляли, на квартирах организаторов "Маяка" проводили обыски, одного из них, забияку-анархиста А.Буковского, комсомольцы подкараулили и сильно избили. При этом Буковский контактировал со структурами ВЛКСМ, обсуждал возможности преобразования этой организации, с ее помощью организовывал альтернативные художественные выставки. Но власти быстро пресекли эту возможную конвергенцию анархистов и ВЛКСМ. С лидерами "Маяка" стали поступать очень жестко. Если сначала присуждали по 5-15 суток, то в октябре 1961-го арестовали несколько участников, которые вели антисоветские разговоры (в том числе такие, которые на суде были квалифицированы как "террористические"). "9 октября "Маяк" дал последний бой, вечером мы провели чтения по всей Москве", — вспоминал Буковский.
Трое самых активных организаторов чтений — И.Бокштейн, который агитировал против советской власти всех, кто готов был его слушать, вплоть до рабочих, будущий террорист-самолетчик Э.Кузнецов и будущий национал-христианин, а в то время анархо-синдикалист В.Осипов, обвиненные в антисоветской пропаганде, получили по 5-7 лет лагерей.
Позднее было арестовано еще несколько организаторов "Маяка", а В.Буковского предпочли квалифицировать как сумасшедшего, и отправили в спецбольницу.
"Маяк" придал активности самиздату. Молодой журналист А.Гинзбург, участник чтений у памятника, собрал стихи непризнанных поэтов и опубликовал их в альманахе "Импульс". Сборник был иллюстрирован художником из "Лианозовской школы" Е.Крапивницким. Тираж сборника достигал 300 экземпляров, что очень много для машинописного издания. Также были такие сборники стихов как "Коктейль" и "Бумаранг". Ю.Галансков выпустил толстый (200 стр.) альманах "Феникс". После разгона "Маяка" его участники выпустили два сборника "Сирена".
В июле 1960 года Гинзбурег арестован (он стал первым арестантом по делу "Маяка"), но политическое дело ему решили не шить, а посадили на 2 ИТЛ года за подделку документов — он подделал справку для сдачи экзамена за товарища.
Но взамен разгромленного "Маяка" власти дали другую площадку для поэтов, лояльных "гражданских активистов" — легальную, в Политехническом музее. Причем власти раздавали билеты в Политех через комсомольские организации и только благонадежным людям. По этой причине в иные вечера зал был заполнен всего наполовину. Лояльные поэты предпочитали завуалированно сдать политиков с "Маяка", чтобы обеспечить себе надежное прикрытие и вхождение в элиту. К примеру, Е.Евтушенко писал в ЦК КПСС: "Аудитория давала им отпор, когда кто-то начинал читать пасквильные стишата".
Подавив "нелегальных поэтов" и политиков, власти обласкали тех, кто согласился играть по их правилам и отверг "антисоветчиков". Аксенов и Евтушенко вошли в редколлегию журнала "Юность", Вознесенский (а вместе с ним и Евтушенко) вошли в правление Московской организации союза писателей.
Как и сегодня, власти придумали для "легальных несогласных" обманку: бесконечное обличение Сталина — вместо обсуждения реальных проблем общества, а не прошлого. 10 октября 1962 года в "Правде" было опубликовано стихотворение Евтушенко "Наследники Сталина". Но сенсацией стало другое произведение — в №11 "Нового мира" за 1962 год был опубликован "Один день Ивана Денисовича" А.Солженицына.
Но и эта борьба со Сталиным продолжалась недолго. Власть поигралась с интеллигенцией, да и решила, что пора снова завинчивать гайки. 26 и 29 декабря 1962 года секретарь ЦК Л.Ильичев провел заседание Идеологической комиссии с участием представителей творческой интеллигенции, указав последней ее место. Ильичев озвучил позицию, которая стала для власти основополагающей до времен Перестройки: "Нельзя допустить, чтобы под видом борьбы против культа личности расшатывали и ослабляли социалистическое общество, социалистическую культуру". Одновременно с этим продолжился разгром всех левых диссидентских групп и одновременно — взращивание т.н. "прогрессистов", либеральной интеллигенции, согласной уживаться с режимом и работающей "над постепенным его улучшением". Это были люди, аналоги которых сегодня — сислибы (системные либералы). Также власть приступила к созданию легальных "национал-охранительских" групп (в самом начале — под предводительством художника И.Глазунова).
Так закончилась история "Маяка" 1950-1960-х — чтобы в виде фарса повториться спустя 50 лет.
(Цитаты — по книге А.В.Шубина "Диссиденты, неформалы и свобода в СССР", М. "Вече", 2008)
+++
Советские "зеленые": волонтерство под крылом партии и КГБ
Рост диссидентского движения в 1960-х заставил КПСС и КГБ придумывать методы, как без помощи репрессивного аппарата нейтрализовать "протестную энергию масс". Одной из ниш, куда удалось спихнуть потенциальных несогласных, стало "зеленое движение" — волонтеры, занимавшиеся спасением природы, ловлей браконьеров и прочим гражданским активизмом.
***
Как при Хрущеве подавили требования народа о рабочей демократии
Диссиденты-интеллигенты приватизировали историю протестного движения в СССР. Но на самом деле в 1950-60-е годы эпицентр этой борьбы был в среде рабочего движения — на них приходилось абсолютное большинство из 3 тысяч протестных групп. Основное их требование — возврат к ленинской демократии. Некоторые совмещали это и с призывом дружить с США. Уничтожив их, власть породила в среде диссиды либерализм и фашизм.
***
Как американская журналистика описывала советских рабочих и колхозников
Повальное пьянство и воровство, апатия и смиренность. Такое описание людям на советском производстве давал американец Дэвид Саттерн, работавший в Москве корреспондентом газеты Financial Times с 1976-го по 1982 год.
! Орфография и стилистика автора сохранены
